Латвийский балет - Александра Федорова

В 1925 году на сцене Театра оперы и балета появляется новая прима–балерина бывшего Петербургского Мариинского театра Александра Федорова. Появляется с легкой руки гениального танцовщика Михаила Фокина — он знал, что в рижском балете нет балетмейстера, и порекомендовал жену своего брата Александру. В ее лице местный балет приобрел не только балетмейстера — выдающуюся балерину, педагога, незаурядную личность. С именем Федоровой в Латвии начинается эра классического балета.

Александра родилась в 1884 году в Петербурге. В 1902–м после окончания театрального училища стала солисткой, а затем примой–балериной Мариинского театра. Вместе с Сергеем Дягилевым участвовала в знаменитых зарубежных сезонах русского балета. Ее мужем был брат Михаила Фокина Александр, известный спортсмен. В 1896–м Александр Фокин стал чемпионом России по велоспорту, позже — рекордсменом по плаванию. В 1906, 1907 гг. он участвовал в ралли Петербург — Москва, Петербург — Рига. Умер незадолго до революции. В Латвию Федорова приезжает вместе с сыном Львом и дочерью Ириной. Балерине 41 год, сыну, который также танцует, 19. Его сценическое имя — Лев Львов. Левушка, как с симпатией зовут его знакомые матери, быстро осваивается на новом месте и вскоре становится своим среди рижской богемы. Все чаще его видят навеселе. От греха подальше мать отправляет сына в Лондон, а затем он уезжает в США. Но это будет позднее. А в 1925–м начинаются счастливые годы Александры на сцене латвийского балета.

О состоянии местного балета свидетельствует лишь один факт: в труппе было 10 танцовщиц и 4 танцовщика. На большие постановки приглашают… внештатников из кабаре и ресторанов. Федорова прекрасно понимает, что без профессионалов планку театра не поднять, и сразу же основывает балетную студию и частную балетную школу. Занятия посещают и профессио-нальные артисты, и те, кто только делает первые шаги на сцене, но главное — дети, желающие танцевать. Современники отмечали фантастическую работоспособность Федоровой: в 9 утра она на репетициях в театре, с 14 до 19 часов — в частной школе, вечером — на сцене, где танцует главные партии. С приходом нового руководителя в репертуаре театра появляется классика — балеты в хореографии Петипа, Иванова, Фокина. В 1925 году выходит постановка "Сильфиды" Шопена, в марте 1926–го — "Лебединое озеро" Чайковского, в ноябре того же года — "Раймонда" Глазунова. После премьеры "Раймонды" критики отмечают, что Федорова "разглядела молодые таланты, зарождается отличный кордебалет".

Во многих постановках играют заезжие звезды русского балета: Карсавина, Владимиров, Спесивцева, Коралли, Немчинова, Романов, Фокин. В 1925–м Михаил Фокин вместе с Федоровой танцует в "Сильфиде". В 1929–м он гостит в Риге несколько недель: ставит половецкие пляски в опере Бородина "Князь Игорь". В интервью газете "Сегодня" метр говорит, что латвийский балет может смело отправляться на зарубежные гастроли — в Западной Европе схожего коллектива нет. "Я побывал почти во всех странах Европы и Америки и всюду замечал упадок классического балета. Рига — исключение. Не говоря о таком балетмейстере и балерине, как Федорова, мне нужно упомянуть первоклассные силы, например, Тангиеву, Ленце, Калниню, солистов — Львова, Лейманиса, Фибига. Они бы украсили любую сцену… Мне доставляло большое удовольствие работать с такой великолепной балетной труппой, и я возвращаюсь в свой дом в Нью–Йорк с самыми приятными воспоминаниями о Риге".

Надо сказать, что Рига тогда жила не только классическим балетом. Приезжало немало исполнителей так называемых свободных танцев — ритмических. Датчане, немцы, эстонцы. Современники отмечали, что молодежь начала повально увлекаться модным направлением — студии обучения ритмическим танцам росли как грибы. И все же у Федоровой достаточно учеников. В марте 1930–го на сцене Национальной оперы прошел вечер воспитанников ее студии. В нем участвовало 200 человек!

Профессионалов в труппе все больше, однако возникает новая проблема — артистов не устраивает жалованье. То, что, к примеру, правительство выделило на зарплату в 1930–м году, — меньше прожиточного минимума. За постановку актеры получают по два–три лата. Чтобы выжить, многие выступают в ночных клубах. В коллективе начинает проявляться недовольство балетмейстером — она получает на порядок больше. Всплывает и национальная тема. Одна из актрис в интервью латышской газете говорит, что в "Национальном театре оперы и балета для латышей забронированы только вторые партии".

Но на балетах по–прежнему аншлаг. 31 марта 1931 года на спектакле "Раймонда" за дирижерским пультом сам Александр Глазунов. Весной в Риге собиралась танцевать и Анна Павлова. Не успела — звезда балета умерла 23 января 1931 года. 27 февраля Федорова устроила концерт памяти Павловой, танцевала "Умирающего лебедя" Сен–Санса. Публика смотрела эту партию стоя.

И все же недовольство Федоровой в околотеатральных кругах да и в самой труппе продолжает нарастать. После премьеры "Сильвии" в мае 1931–го началась травля в прессе. "Федорова — не творческая личность… Она не внесла в наш балет новый творческий дух, работает по старым образцам…" В июне газета "Брива земе" пишет о том, что "министерство просвещения и Госконтроль провели в опере ревизию. Когда их материалы будут обнародованы, вероятно, волосы встанут дыбом, однако и тех сведений, которые есть у редакции, достаточно, чтобы стало ясно, как не надо хозяйствовать…" А от заметки в "Латвияс карейвис" веет до боли знакомым душком: "Этой знаменитой даме с хорошим жалованьем (Федоровой) нужно знать, что большие доходы налагают большие обязанности. Не настала ли пора это отнести к Латвии, а не к искусству других народов? Также и в опере нужно поспешить с постановкой какого–нибудь латышского балета или хотя бы танцевальной постановки…".

В апреле 1932–го Федорова поставила "Жизель". Это был ее последний балет на латвийской сцене. Уже во время спектакля зрители повели себя по–хамски. На сцену летели листочки, в которых сообщалось, что балерина ежемесячно получает 800 латов да еще деньги в частной студии, а ее партнеры — 200, 150 латов…

Проверка в театре вскрыла и такой факт: оказалось, что Федорова получает больше самого министра образования Кениньша. Этого он уже не мог стерпеть. Тут же "доброжелатели" выясняют, что за восемь лет балерина не освоила латышский язык, и на стол министра ложится кляуза! Министр как будто бы ждал удобного случая — договор с балериной на новый сезон продлен не был. Федорова обратилась к министру с просьбой, чтобы ей хотя бы разрешили продолжить работу с частной балетной студией, но и в этом было отказано. "Вначале вы должны получить латвийское гражданство", — последовал ответ из министерства.

Тем временем государство само решило открыть при театре балетную школу. Она начала работу в сентябре 1932 года. В число педагогов вошли бывшие ученики Федоровой.

Сама балерина оставалась в Риге до 1938 года — продолжала ставить спектакли на сцене каунасской оперы, работать с учениками. В преддверии *спецоперации Федорова покинула Латвию — переехала в Европу, а затем в Америку к сыну. Она прожила долгую жизнь и умерла в 1972 году.

За семь лет работы в Латвийской опере русская балерина поставила 18 балетов, нескончаемое количество танцев к опереттам. Как пишет искусствовед Ия Бите, ее воспитанники стали великолепными танцорами, солистами и примами. Федорова заложила основы Рижской балетной школы — той самой, из стен которой вышли такие звезды, как Лиепа, Барышников, Годунов. Чем отплатила ей Латвия?

Илья Дименштейн