02.05.2015
Майя Плисецкая — вечно
Она любила сцену, рвалась на нее, чувствовала себя на сцене лучше, чем где бы то ни было. Очень любила аплодисменты. Шутила: чем дольше длятся овации, тем больше у тебя времени отдохнуть во время спектакля. А когда спектакль заканчивался (никакого опустошения, очень часто — говорила — возникало ощущение: вот сейчас все повторить — и будет гораздо лучше), начинался еще один: ее изумительные поклоны.
В ноябре этого года Большой готовился отметить ее 90-летний юбилей. Торжества в честь Плисецкой всегда проходили очень интересно. Ничего заурядного она не терпела. Главным всегда было показать Москве нечто невиданное. Ее фантастический реверанс, подобный королевскому шлейфу, всегда сопровождал СОБЫТИЕ. Это был восклицательный знак в конце предложения — и одновременно его кульминация. Большой готовил торжество с большой буквы. Она, как всегда, принимала самое деятельное участие в составлении программы. Но одобрив все предложения, непременно резюмировала: главное — дожить. Не самое «удобное» заявление для собеседника, но такова Плисецкая: в ответ на все протестующие возгласы считала нужным пояснить — «Мне ведь не пятнадцать лет...».
Она действительно была «неудобным» человеком: всегда говорила и танцевала то, что думала и чувствовала. Потому советская власть и терпела неудачу не только тогда, когда пыталась ее сломать, но и когда была не против «договориться». Каждая ее роль обретала масштаб символа, но сама она не владела «иносказаниями». Была не просто пряма — прямолинейна. Когда выпустила свою книгу и все поняли, что она владеет даром слова, ей постоянно твердили: «Талантливый человек талантлив во всем», а она на полном серьезе отвечала: " Неправда, рисовать я совсем не умею«.
Она была большим художником и большой личностью. Ее прыжок был за пределами физического усилия, главным его измерением еще во время полета становилась высота человеческого духа. Ее руки -лебединые, испанские, персидские, японские — были предметом балетоведческих изысканий и балетоманских восторгов. Экстраординарное явление: она оставила не только след — технические и природные приемы и интерпретацию, но и в прямом смысле слова взгляд — «радиацию» пристально смотрящих в зал глаз, описанию которой посвящались отдельные строки.
Метафорическая балерина — идея, стихия, воля к победе, символ сопротивления косности и советскому правопорядку в искусстве, она была воплощением особой несокрушимой, всепобеждающей женственности и сексуальности. Символ, который впервые от души и на совесть целиком,"плотоядно" впечатал свою стопу в планшет сцены, нимало не смущаясь тем, что по ней было принято бесплотно порхать «на цыпочках».
Равнозначно великая балерина и женщина, она стала музой великого композитора. На партитурах всех балетов, написанных для нее ее мужем Родионом Щедриным,есть предпосланные ей посвящения. В том числе такое: Майе Плисецкой — навсегда.
Плисецкая действительно навсегда. Она заняла собой вторую половину XX века и решительно перешагнула в XXI-й. С этого дня ее нет с нами — но она была, есть и будет.
Большой театр скорбит и соболезнует Родиону Константиновичу Щедрину и всем родным и близким МАЙИ МИХАЙЛОВНЫ ПЛИСЕЦКОЙ.